Я играю на трубе двумя столовыми ложками

Я играю на трубе. Нет занятия лучше на свете!
Мама говорит, что я идиот, и папа, не отрываясь от газеты, тоже говорит, что я идиот...
...Только всё это меня не останавливает. Я играю на трубе двумя столовыми ложками.
Пусть каждый твердит, что я идиот, но какой отменный от удара металла о металл получается звук!
Ева Рапопорт, «Я играю на трубе»

Если ваш ребёнок с утра до ночи колотит ложками по кастрюлям, отбивает ритм ладонями и превращает это безобразие в маленький концерт — не спешите взывать к тишине. Возможно, повзрослев, он пополнит ряды одного из самых интересных ансамблей Белгорода — «Drumania», который вчера выступил в Большом концертном зале БГИКИ с, в прямом смысле, оглушительным успехом.



Трудно представить современный музыкальный коллектив без партии ударных инструментов: и в рок-группах, и джаз-бэндах, и на фоне попсовых исполнителей обязательно есть человек, задающий ритм. «Drumania» пошла дальше: этот ансамбль целиком состоит из ударников. «Нам не нужна мелодия — у нас есть черенки. Нам не нужна гармония, потому что мы — «Drumania»!» — приговаривают парни в жёлтых футболках, маршируя по сцене с черенками от лопат и небольшими деревянными брусками. Извлекать стук, звон, треск, шелест и другие немелодичные звуки музыканты умудряются также из кастрюль и даже совершенно без инструментов — хлопками и потиранием ладоней друг о друга и колени.



В сольной программе коллектива — не только подручные материалы, но и стандартные для ударных установок инструменты. Долго сравнивая фотографии концерта и иллюстрации в музыкальных энциклопедиях, я выяснила, что в арсенале «Drumania» имеет малые и бас-барабаны, том-томы, тарелки в разных конфигурациях — крэш, райд и хай-хэт, а в некоторых композициях — ксилофоны, колокольчики, бубен, бонги, гонг и целую россыпь этнических приспособлений для извлечения звуков неопределённой высоты. Дольше всего пришлось искать название железной призмы, которая цокает, например, в песне «1:0 в пользу осени» у «Animal Джаz». Оказалось, что это — «ковбелл» (он же в некоторых источниках — «ков белл» и даже «каубелл» — от английского «cow bell») — коровий колокольчик без язычка. С помощью всех этих штуковин парни творят прямо-таки неприличные вещи со слухом публики.

«Я не помню, что мне больше всего понравилось, потому что я каждый раз не знала, чего ожидать дальше», — поделилась со мной журналистка «Нашего Белгорода» Алина Борисенко после концерта. Она собиралась проникнуть за кулисы, чтобы пообщаться с руководителем ансамбля Олегом Ивановым. Харизма из него так и прёт, и сразу видно, что именно он в коллективе главный, даже если бы в номерах его не делали центральной фигурой. Олег и вприсядочку может пуститься, и всякие непонятные зулусские заклинания выкрикивать, и дополнить симфонию Мусоргского отличной партией на ударной установке.



Уж не знаю, Олега это заслуга или решение всего ансамбля, но обычным звукоизвлечением ребята не ограничиваются. Пока сцену готовят к номеру, тон задают видеоперебивочки с подборками соответствующих фотографий: Южная Африка и Египет, русская классика и снимки самого ансамбля... Во время номера нужные инструменты оперативно вносят, а те, которые не участвуют, быстро убирают. Постоянное движение на сцене, как ни странно, не отвлекает от основного действа — от ритмичных конструкций, выбиваемых из всего, что расставлено вокруг. Каждый новый выход коллектива на сцену обставлен по-новому: ребята, как минимум, переодеваются из белых футболок в жёлтые, из жёлтых — в чёрные... Вообще, «Dramania» умеет отлично театрализовать свои ударные партии: чего стоит только фишечка с занавесом в первом номере или целая сценка о вокзале, в которой не пострадала ни одна барабанная палочка.



В отдельных случаях перед публикой появляются не только барабанщики, но и флейтистки, певицы, восточная танцовщица и целый ирландский ансамбль. Эти «помощники» оттеняют важность ударной партии в разных направлениях музыки и даже в разных культурах. Во время «африканской» части кажется, что на улице из-за мистических ударов дерева пойдёт дождь. В «арабском номере» короткие и чёткие удары пальцев и ладоней о поверхность барабанов заставляют тело изящной девушки изгибаться в такт, ловко перебирать ногами и мелко трястись на особо быстрых ритмах. В компании со скрипкой, флейтой, гитарами и гобоем барабаны придают ирландским мотивам торжественность и патетичность. Сколько, оказывается, слов приходится вспомнить, чтобы описать всё то, что пробуждает в душе стук драманских барабанов!



Обычно ударные создают фон для мелодии. Отличным же фоном для барабанщиков стал чёрный задник сцены БКЗ. В лучах удачно выставленных софитов моему дальнозоркому глазу было хорошо видно, как во время особо напряжённых партий от палочек отлетают маленькие щепочки, а от смычка поднимается то ли столбик пыли, то ли струйка дыма. К сожалению, мощность моего фотоаппарата не позволила снять эти разлетающиеся детали :( Если бы я пошла брать интервью, то первым делом спросила бы, насколько легче становится палочка за время такого концерта.



Закончить этот пост хочется самым что ни на есть банальным «усталые, но довольные, мы возвращались домой»: после концерта я вышла на мороз, и всю дорогу до тёплого помещения стучала зубами — естественно, в заводном ритме чечётки :)

P.S. Номер «На вокзале» я полностью сняла на видео — но этот файл почему-то повредился. Поэтому прилагаю сюда небольшой фрагмент заключительного номера — кусочек отличной лезгинки на трёх ксилофонах.

Если у вас есть доступ к сети «ВКонтакте», а здесь запись не воспроизводится, то посмотреть её можно по этой ссылке: http://vkontakte.ru/video1696286_161274571

Приятных впечатлений!

Москва, которую надо было пройти

Пересыпанный перечислениями текст.

Из белгородского аэропорта можно улететь «в Турцию, Кипр, Болгарию, Израиль, Африку и др.». Под «и др.» скрываются Москва, Петербург, Новый Уренгой и некий Ямбург. «В остальные места, дорогие белгородцы, добирайтесь железными дорогами», — как бы намекает Министерство транспорта. К «остальным местам» относится и Новосибирск, в который я собиралась чуть ли не полгода. Находящийся в пути 73 часа поезд «Белгород — Новосибирск» вынудил меня принять волевое решение: чередовать землю с небом, а Сибирь разбавить столицей.

Туда

Моя мама — большой любитель куда-нибудь и на кого-нибудь сорваться. Узнав, что ждать самолёт «Москва — Новосибирск» мне придётся почти сутки, она решила скрасить моё московское одиночество. 2 ноября, в прошлую среду, в 22:55 мы с ней выехали из Белгорода поездом «Кисловодск — Москва».

Конечно же, нам попался говорливый попутчик. Он оказался полковником Комаровым — есаулом терского казачества, прошедшим вторую чеченскую, а теперь едущим на выручку к «своим ребятам» в Уренгой. Мол, если он туда приедет, то сможет решить какой-то важный для однополчан вопрос. Александр Борисович много рассказывал про Кавказ, показывал удостоверения полковника и казака; травил байки про жену, хохлушку Галю, и её поведение в патриархальном Моздоке; жаловался, что пережил инфаркт; пил водку за наше знакомство, предлагал съесть кубанского сала и отказался от предложенного проводницей белья — в общем, делал всё, что полагается делать ветерану не такой уж далёкой войны.

Мама, как всегда, вежливо поддерживала разговор: спрашивала, чем терские казаки отличаются от кубанских, как солят сало в Ростове, рекомендовала не пить спиртное и понимающе кивала головой. Я строчила твиты и делала вид, что ничего не слушаю. Девушка Оля с кольцом, камень на котором напоминал уплощенное перепелиное яйцо, смущённо улыбалась, отказывалась от полковничьей водки и сала и внимала солдату.Справа, на нижней боковушке, во сне сопел дед в застиранной майке. Хотя, судя по некоторым особо возмущённым вдохам и выдохам на отдельных фразах есаула, не так уж он и спал. Дед отжёг, когда в вагоне погас свет и народ лёг спать: буквально через 20 минут пассажир проснулся, убрал постель, превратил свою полку в стол и стал с аппетитом наяривать сало с чесноком. В Курске сосед благополучно сошёл на перрон, оставив за собой только аппетитный аромат. «Девчонки кончились — а вкус остался».

* * *
Мама очень хорошо знает Москву. Она там училась, познакомилась с папой, вышла замуж и некоторое время работала. Их любимым местом для прогулок было ВДНХ — до сих пор есть целая куча фотографий. Оказалось, что тут стоят знаменитые «Рабочий и колхозница», на расстоянии вытянутой шеи видна Останкинская башня, а в павильоне №1 расположен знаменитый музей «Поля чудес». Именно в этом куске Москвы чувствуешь былую мощь СССР и вспоминаешь слова заместителя нашего декана С.В. Ушаковой о том, что «гигантизм — признак вымирания цивилизации». На ВДНХ огромное всё: огромные аллеи, огромные павильоны, на здании мясной промышленности — чудовищных размеров бык-производитель с соответствующими яйцами, и только плотина на пруду маленькая, чтобы показать, для чего её более крупные собратья перекрывают Енисей, Обь, Волгу и другие русские реки. Естественно, что прогулки по выставочному комплексу ожидаются неблизкие.

В павильоне Армении работает ресторан кавказской кухни. Наравне с ним на главный вход смотрит павильон Карелии. В то ли таджикском, то ли туркменском павильоне расположилась какая-то выставка, не имеющая отношения ни к народному хозяйству, ни к сопредельным государствам. Украинский павильон поджидает гостей далеко в глубине ВДНХ, радуя тыквами и морковками, украшающими торцы здания. Космический павильон напоминает декорацию к «Кин-Дза-Дзе» — такой же промышленно-неряшливо-громоздкий. За ним начинаются парк и Ботанический сад. И, что удивительно, только здесь — за тридевять земель от дома и посреди мегаполиса — нам удалось почувствовать присутствие осени.

Мама говорит, что запах лиственниц напоминает ей родную Сибирь. Такие же деревья росли рядом с интернатом, где она некоторое время жила, и во дворе дома её бабушки. По ботсаду мы гуляли, практически не переговариваясь: мама, наверное, что-то вспоминала, а я просто наслаждалась тем, что среди дня не сижу на работе, а иду по хвое, похожей на мелкую оранжевую вермишель. Медленно мимо нас проплывали деревья с какими-то странными прямоугольными метками. На мой вопрос, зачем эти знаки, мама ответить не смогла. Зато сравнила меченые деревья с концлагерем. Потом были красивые красные кусты, сосновый бор, альпийский лужок... Увядший голый лес — это одно из самых больших природных откровений. Почти как снегопад в свете вечерних фонарей. Но о нём когда-нибудь потом.

Вторую половину дня мы решили провести в центре столицы. Во многом это случилось из-за того, что у меня начала отваливаться спина — целый день на ногах, ещё и с рюкзаком. Чтобы покататься, мы сначала добрались от ВВЦ до «Бабушкинской» на трамвае, потом на метро приехали на «Театральную» и собрались заглянуть на Нулевой километр в Александровском саду. Не тут-то было! Именно на этот вечер на Красной площади репетировали парад то ли ко Дню народного единства, то ли к годовщине Октябрьской революции, поэтому простые подходы в сад были перекрыты.

Если загадать желание не получается — надо что-нибудь съесть. Мы пошли в «Макдак». Пока мама объясняла бухгалтерше с работы какой-то алгоритм по телефону, я стояла в очереди. Мою кассу, судя по бейджам, обслуживала Камилла. Соседнюю — то ли Шакира, то ли Шахразада. Между ними сновал Манул или Малон — не вспомню точно. Ни одной Ольги, Марины или повсеместно распространённой Анастасии, ни одного Димы, Жени или Серёжи. Поэтому, когда с соседнего стола пришла убирать Эсмира, я даже не удивилась. Русская дама появилась позже: администратор попросила нас и соседей есть побыстрее, чтобы она забронировала столик для каких-то школьников.

Потом был Охотный ряд. Когда в него заходишь, тебе сразу улыбаются две дамы за маникюрной стойкой. Я отвлеклась немного, поворачиваюсь — а одна уже пилит маме ноготь. Подхожу, а дама рассказывает, что обрезной маникюр вредит пальцам, что пилочка гораздо эффективнее, что на ночь надо пользоваться кремом для рук и особое внимание уделять кутикуле... При этом ловко переделывает ту работу, которую маме сделали на ногтях вчера в белгородском салоне. Стою я, стою — и понимаю, что смотреть на этот процесс и слушать могу вечно. Как в детстве, когда папа паял какие-нибудь микросхемы и мне что-то при этом рассказывал. «Сколько ж это стоить будет?» — думаю. Оказалось, что бесплатно. Но только один ноготь :D Демонстрационная акция у них. Мама сказала, что этим маникюршам можно работать в паре с каким-нибудь карманником, потому что процедура здорово отвлекает от реальности.

Побродив ещё немного в Охотном ряду, мы решили стартовать в Домодедово. И тут меня начало колотить: то ли предчувствие больших приключений включилось, то ли замёрзла, то ли впечатления начали давить. Пока ехал аэроэкспресс, я вообще места себе не могла найти. Мама даже посмеялась, что у дочери радиста и стюардессы такая чудовищная аэрофобия. Но в аэропорту всё как-то сразу прошло. Я даже ни разу не ошиблась в последовательности действий на регистрации и в размерах тазиков, в которые на досмотре складываешь одежду. К слову, для меня эти тазики-ящики стали открытием. В фильмах их почему-то не показывают.

Обратно

В Москве я оказалась и на обратном пути из Сибири. Ковалёв  допровожал меня в новосибирском аэропорту аж до металлоискателей на досмотре, я ему помахала рукой — и этот момент можно считать началом коды моей путешественной сонаты.

Снова был самолёт. Правда, под его крылом не пело зелёное море тайги, а расплывалась рисовая каша. Пока Западная Сибирь, Урал, Поволжье и Центральная Россия спали под плотными облаками, мы летели над всем этим и видели непривычное для осени розово-голубое небо на рассвете. Но смотреть назад не так уж удобно, поэтому я заснула. Спала я и позже — уже в аэроэкспрессе. Как чувствовала, что силы ещё понадобятся.

Мой самолёт задержали на 15 минут, потом долго не отдавали багаж, поэтому на Курский вокзал я прибыла в 10:30, хотя собиралась часом раньше. Встретить меня, несмотря на воскресное утро, приехали сразу четыре человека. Алина, с которой мы познакомились на прошлой Летней школе, была первым человеком, который предложил пересечься в Москве. Машу и Настю, которые приезжали на белгородский «Медиаполигон», а потом и на ЛШ, я уже сама попросила к нам присоединиться. Влад из медицинского отделения Летней школы должен был забрать у меня багаж своей подруги, поэтому тоже явился на Курский.

Оказалось, не так-то просто уговорить людей из Москвы сходить в кофейню. Девчонки втроём не могли решить, куда же мы пойдём. В итоге остановились на местечке «Людикаклюди». Очаровательная сумрачная точка с большими кусками пирога, огромными коктейлями и сносным кофе. Беседа о «Полигоне» и Академгородке (точнее, мой восторженный монолог) плавно перетекала то на личность бармена (Машенька ;)), то на бенефициаров (это Алина с Настей обсуждали экономику, как истинные работники «РИА-Новостей» и «Эксперта»).

Уют продолжался. Благодаря отменной холодине на улице, в улочках Китай-города практически никого не было, и можно было с удовольствием погружаться в старую Москву. Мы заходили в какие-то магазинчики, болтали о всякой ерунде и обсуждали неудачные дизайнерские решения. В «Лавочке детской книги» я приобрела «Путешествие по карте языков мира» академика Леонтьева. На Чистых прудах любопытная Машка затащила нас в заведение «Живая книга», которое оказалось чем-то средним между храмом и отделом пропаганды какой-то очередной целительницы. А уже через полчаса мы шли от станции «Чкаловская» к Винзаводу. Там снова оказался книжный магазин, и я снова соблазнилась — на сей раз, «Рождением театра» Немировича-Данченко.

По Винзаводу мы гуляли уже вдвоём с Алиной. И это, пожалуй, то место, о котором я рассказывать не хочу — не потому, что мне не понравилось, а потому, что рассказывать свои впечатления от изодранных в клочья книг или трёхметровых портретов подростков мне лень. Зато третий на нашем пути книжный магазин заслуживает пары строчек. В нём продаются очень дорогие книжки о живописи, дизайне и т.п. Минут сорок мы рассматривали альбомы с японской графикой, Моне, Альфонсом Мухой и советскими интерьерами. Алинка так интересно рассказывала мне про мангу, мастихины и арт-нуво, что мне стало стыдно, что я не умею рисовать и даже поддержать разговор о художниках. В общем, из Винзавода я вышла полная впечатлений и планов по саморазвитию.

Уже в поезде, через минут сорок, читая «F5» по соседству с пьющей пиво попутчицей из Мариуполя, я поняла, что не так уж и ненавижу Москву, как мне казалось последние года два. Просто некоторое время она не была мне полезной, а теперь вот обострила восприятие. На то она, наверное, и столица.

Твит! Флуд! Чай!

— Шаталова, ты же текстовик! Так что, давай, пиши пресс-релиз.
— Ну если я и пишу тексты, к пиару и рекламе они отношения не имеют.
— Всё равно пиши.

Половинкина

Примерно раз-два в неделю я пытаюсь писать тексты для «А-Фишки». Последний перед уходом в отпуск был про моноспектакль «Победила я», на прошлой неделе вышел текст о постановке «Наташина мечта» c той же Оксаной Погребняк, а сегодня должен выйти обзорный материал о театре «Спичка». 

Собственно, из-за обзора я вчера и познакомилась с другой Оксаной По... — Оксаной Половинкиной, режиссёром «Спички».

«От слова "надо" меня коробит, как вампира на свету»

Она сидела передо мной в чудесном «Пыж-кафе», постоянно задумывалась, собирала в кулак падающие на лицо короткие волосы и отбрасывала их назад. Временами теребила чёрную резинку-браслет на запястье. Смотрела на проходивших за моей спиной людей (именно поэтому я не люблю сидеть спиной ко входу). Когда не могла подобрать нужные слова, Оксана смотрела чуть вверх и вправо, опираясь на локти. И сидела даже не совсем напротив меня, а на параллельной линии.

У меня был латте, тетрадь и ручка. Перед ней была пустая половина стола. Сцена, на которой играли предплечья и кисти. Она боялась сказать что-то не то.

— Это Вы писали последнее про «Новую сцену»? (здесь и далее речь идёт о «НС-2» Оксаны Погребняк — прим. авт.)
— Да, я.
— Ну так и пишите... про неё...
— Почему не о вас?

Оксана отбросила ореховые волосы назад. Повисла на столе на локтях:

— О нас нечего говорить.
— Так не бывает. Вы же хотите, чтобы к вам пришли на кастинг?
— Я бы не называла это кастингом... Это набор.
— Как мне передали, так я и говорю. Так вот: набор. Кого Вы ждёте?

Она не смотела на меня — она же была на параллели, поэтому прямо перед её глазами находился только край моего плеча. Глядя куда-то в эту область, она уверенно сказала: «Мы ждём всех». Потом я расспрашивала о составе нынешней труппы, о том, когда появился театр, о репертуаре старом и новом, открытии «сезона», пьесах, зрителях, актёрах... Она боялась ляпнуть что-то не то. Вот не говорила об этом прямо, но я видела, или хотела видеть именно это в непрекращающемся движении её рук, теребивших браслет, рукава просторного сине-серого свитера, волосы... У неё очень красиво сочетаются цвет волос и глаз: они, по-моему, тоже серо-синие. Во всяком случае, мне так запомнилось. Она — «коммуникативная самоубийца».

— Может, я сейчас не правильно скажу... Не записывайте это.
— Я так... Для себя пометки делаю.
— Просто не надо думать, что я собралась противопоставлять «Спичку» «Новой сцене». И писать так не надо. Потому что, если я «противопоставляю», значит, автоматически я против «Новой сцены». Нет. Я не хочу сравнивать. Я хочу работать.

Всё-таки, есть у них что-то общее. Порывистая речь что ли... Взгляд этот задумчивый... И нечто среднее между боязнью меня и неприязнью — не личной, а как к журналисту, задающему вопросы и пытающемуся предположить ответы. Да.

Театр под открытым небом
(Моё самолюбие будет счастливо, если вы пропустите этот фрагмент. С приветом, Шаталова)

В конце июня после премьеры спектакля «Победила я» из бывшего ДК «Юбилейный» мы шли втроём: со мной и Оксаной Погребняк была ещё первая театральная преподавательница режиссёра и актрисы «НС-2» Ольга Александровна. Я спрашивала о том, почему «Победила я» обозначался самой Погребняк как, возможно, последний её спектакль в Белгороде; почему в нашем городе так тяжело новым театрам; пыталась добиться от Оксаны чётких формулировок... Добилась. В какой-то момент она вполне чётко рявкнула на меня, мол, что ты дурочку из меня делаешь?! Чего хочешь? На чём подловить пытаешься?

Мы поднимались на переход над железной дорогой. На меня только три человека повышают голос: мама, младшенькая и Попов. А тут — совершенно посторонняя дама раскричалась на меня, ещё и в присутствии другой посторонней дамы. Воздуха не хватало: было душно (собирался дождь), на боку висела тяжёлая сумка, передавливая дыхание, а тут ещё внутри где-то на уровне души засел тяжёлый, густой, вязкий комок. Выдавив из себя: «Спасибо... за... интервью», — я отпустила своих спутниц вперёд, сказала им в спину «Всего доброго», рывком отвернулась к перилам и расплакалась. Впервые с ноября, с похорон крёстного.

Погребняк поняла, что что-то не так, и вернулась, застав меня в соплях и с чудовищной одышкой. Не бросила. Ненавижу, когда кто-то видит меня слабой, а тут вообще... Но, смирившись с тем, что ситуацию уже не изменишь, я собрала внутри ошмётки того густого комка, который во мне взорвался, и выбросила на неё.

Минут двадцать, пока на нас падали редкие капли дождя, я говорила и говорила. Про то, что «Победила я» пронял меня до глубины души. Что, если «НС-2» исчезнет, я такое могу больше не увидеть в Белгороде. Здесь ведь постоянно появляются, но быстро исчезают новые труппы. Почему? Что или кто им мешает? Административные препятствия или отсутствие нужных актёров, зрителей, идей? Говорила, что мне нужно было авторитетное мнение знающего человека. Что я не как журналист спрашиваю, а как зритель, который рискует остаться без театра, и что мне этот экспертный взгляд нужен не для какой-нибудь газетной сенсации, а «в частном порядке»... Я много чего сказала тогда. Практически призналась в любви новой драме и пронзительным, реалистичным, взрывающим мозг и переворачивающим чакры спектаклям. Периодически на меня накатывали новые слёзы, от которых мне становилось противно; я их не держала, чтобы поскорее избавиться...

Оксана мне тогда сделала самый большой в моей жизни подарок. Она предложила мне играть в театре. Я лет с шести мечтаю об этом. Мечтала. А на мосту мне вдруг стало ясно, что эта мечта вместе с моими слезами и словами выпрыгнула, села на перила, но налетевший порыв ветра и пара упавших дождевых капель сбили её равновесие и она опрокинулась вниз. На рельсы. Бы-ды-ды-дыщ...

Через некоторое время, убедившись, что я не отправлюсь в истерике вслед за своей размазанной по насыпи мечтой, Оксана и Ольга ушли. Потому что я успокоилась и, ни секунды не сомневаясь, сказала «нет» своей самой большой мечте о том, что в нужный момент режиссёр сам меня найдёт и предложит играть. До меня вдруг дошло, что я не смогу настолько сживаться с ролью, чтобы даже через час после спектакля быть Наташей, которая победила, но сошла с ума, а не взрослым, собранным и сдержанным человеком. И из этой в общем-то не очень приятной для моего самолюбия истории я вынесла очень важный урок: режиссёра нельзя трогать в день премьеры. Его растревоженное энергетическое поле несёт разрушения. Хотя катарсис тоже, но это кому как повезёт.

Для всех

— Я понимаю, почему Оксана не доверяет людям. Стала понимать, когда из «Спички» стали уходить, ни разу не добравшись до сцены. Поэтому можете написать, что мы ждём людей, готовых к тому, что театр — это в какой-то степени рутина. Я понимаю, почему она многое воспринимает теперь, как предательство, почему называет кого-то предателем.

В какой-то момент мне начинает казаться, что ей хочется сказать это лично Оксане. Наверное, мне только кажется:

— Я не хочу, чтобы мы ставили новую драму. В жизни и так много говна. Идёшь по улице — наступил в говно. Тебе за это в лицо матом... Я хочу, чтобы люди были добрее... Пусть человек придёт, пусть играет, пусть он даже, как говорится, не без греха — но добро, которое театр будет вкладывать в него, постепенно вытеснит всё плохое.

Мы ещё много говорили. У неё не было кофе. У проходившего мимо знакомого она попросила сигарету. Я продолжила спрашивать:

— Мне кажется, что у «Новой сцены» есть спектакли не для всех. Например, школьникам такое не всегда покажешь: некоторые постановки рассчитаны на кого-то соображающего. А Вы что будете ставить? Для кого?
— Для всех. Кто психологически созрел, тот может спокойно идти на спектакли Погребняк, а кто не готов, тот и в «Реквиеме по мечте» увидит романтику жизни наркомана.

Глядя на меня — то есть, чуть влево относительно себя — Оксана рассуждала об эротике и порнографии в драме, о морали. Из-за моей спины вырос Вова  Корнев. «Я очень рад видеть вас так... вдвоём», — пробубнил он, сделал из моей чашки глоток латте и скрылся. Мы рассмеялись: «Живая иллюстрация разной морали».

Мимо проходили и другие люди. Кто-то здоровался со мной, кто-то — с Оксаной. Она постепенно перестала закрывать свои мысли, стала объяснять, чем для неё является театр, почему не хочет, чтобы о нём писал журналист. Тогда я объяснила, что хочу открыть белгородцам глаза на театры, дать людям возможность выбора. Сказала, что не собираюсь давать оценку «Спичке», поскольку не видела ни одного спектакля. Объяснила, что журналист — это профессиональный дилетант, и что я смотрю на постановки глазами обычного зрителя, а не критика.

Кажется, она успокоилась. Перестала мучить волосы. Стала чаще делать чёткие, оправданные жесты, рассказывая о том, какой спектакль хочет сделать и какой посмотреть в зрительном зале. За час общения у меня как будто опять разошёлся какой-то комок, только теперь не на душе, а в голове.

Обе две

Они обе очень молодые. Но с обеими я говорю исключительно на «Вы». Мне нравится, что они не играют в режиссёров, что я не играю в корреспондента, а что всё это наконец-то по-настоящему.
UPD: Кстати, из нашего разговора получился не только пост в жежежешечку, но и очередная публикация.

ЛШ-2011. Мои любимые ботаники.

Пролог: так уж вышло, что я не могу без привязочек. Лид начнётся с одной из них. Уже самой смешно. Поехали.

Медовый спас — это старт не только для Успенского поста, но и для серии постов про Летнюю школу. Надеюсь, у меня хватит усидчивости. Поскольку Натка ушла среди ночи в гости, утащив мой фотоаппарат, первая запись будет не про подготовку и путь до Ручков, а про мастерскую, в которой я училась.

Три сосны

 Винни-Пух заблудился в трёх соснах, а я заблуждалась в трёх очевидных трактовках.

В детстве я часто смотрела телевизор, а каналов было всего два. Поэтому не удивительно, что очень долгое время я практически не пропускала выпуски «Поля чудес». К слову, раньше они были гораздо более интеллектуальными... Впрочем, речь не о том, а о супер-игре — последнем туре «Поля чудес». Напоминаю: там у игрока есть минута на обдумывание ответа. И Якубович в завершении этой минуты всегда говорил: «Ваше время истекло». Я класса до третьего не могла понять, как связано время со стеклом — ведь мне слышалось «Ваше время и стекло».

Ещё одна страсть моего телевизионного детства — бразильские сериалы. Не то, чтобы я их любила, но их смотрела бабушка, а я так, за компанию. И вот там довольно часто встречалась формулировка «Носить ребёнка под сердцем». Очень много времени прошло, прежде чем я поняла, в чём подвох. «Под сердцем» — это же в животе. Живот ниже сердца. Но я же думала, что «под сердцем» — это где-то между сердцем и позвоночником, поэтому такое физиологическое недоразумение списывала на плохой перевод.

Последняя моя лингвистическая «сосна» вообще растёт не в одиночку, а рядом с такой же сосной моей младшенькой. У нас мама работает в конторе сахарного завода, и мы в школьном возрасте часто бывали у неё в кабинете. И вот среди разнообразных разговоров, сленга и специфических слов с завидной периодичностью появлялось слово «вредность»: «Тань, ты вредность уже посчитала? А вредность уже ввели? Сколько там получается по вредности?» — и другие подобные формулировки. Не смея спросить, о чём речь, я почему-то решила, что «вредность» — это особо сбоящий кусок в 1:С, который высчитывают в последнюю очередь, потому что в нём всегда ошибки, то бишь, этот кусок «вредный». Тем временем Натка где-то услышала словосочетание «выдавать молоко за вредность». Сестра решила, что молоко дают самым вредным работникам, чтобы они становились добрее. Каково же было наше разочарование, когда выяснилось, что «вредность» — это характеристика особо опасного производства, за которую положены дополнительные деньги в зарплату и/или молоко...

Журналистика как проступок

Я, конечно, знаю, что к журналистике 90% моих близких и далёких относятся скептически. Не секрет для меня, что кто-то эту деятельность и профессией-то не считает. Но одно дело — «вроде как знать», и совсем другое — когда тебе тычут журналистикой в лицо, как твоим главным жизненным проступком.

Нiкому то не треба

Тартак — Нiкому то не треба

Четыре года назад моя бабушка была первым в моём окружении «противником» журодеятельности: «Люб, их же убивают постоянно, ты только телевизор посмотри». Бабушка и до сих пор насторожена, но она как-то больше за мою жизнь переживает, нежели за то, о чём пекутся остальные.

Где-то в конце мая мы говорили с мамой о том, как Натка устаёт в школе. Я предлагала не давить на сестру, и позволить ей не сдавать пару выборочных экзаменов — пусть сдаст самое главное для поступления в БГТУ, а остальное нафиг, раз уже окончательно выбрали вуз. Мама другого мнения: она считает, что поступать надо везде, где только есть возможность. Среди всего прочего она заметила: «Я не понимаю, от чего ты Натку сейчас защитить хочешь? Выключай своего защитника, журналиста, борца за справедливость». Меня тогда удивил синонимический ряд, в котором оказался журналист.


А буквально на днях мы жутко рассорились с моим некогда очень близким человеком. Поругались, конечно, из-за моей глупости: чёрт дёрнул ляпнуть, что у меня, в отличие от него, диплом настоящий, а не формальный, и что зачёты в нём заслуженные, а не купленные. Тут его, конечно, прорвало: «А чем твой диплом полезен? Официально показывает, что ты теперь можешь делать умный вид и телепать языком?». И отключился — разговор состоялся в сети. Я, поразмыслив буквально минут десять о произошедшем, пошла в Контакт и написала ему от всей души, что была не права, и что не мне судить о его профессии. Хотела сказать, что и не ему о моей судить, но кто ж такое говорит, когда идёт мириться... Он ответил. Сказал, что мне не за что извиняться, потому что у меня «желание показать, что все вокруг лохи, одна ты умная» — не новость, и что в этот раз он просто отмалчиваться не стал. Вот так, значит.

Веселі події – результати сумні

Тартак — Тарамтаратiда

Сегодня произошла ещё одна неприятная штука. Сидим с Наткой на огороде, пропалываем огурчики. На соседнем участке с нашим строится дом. Времянка уже готова, и в ней, по всей видимости, кто-то обитает. Точнее сказать, «по всей слышимости»: оттуда раздаётся жуткий детский вой, мерный стук чего-то тупого о что-то звонкое, мужское пьяное рычание и какие-то совершенно обезумевшие женские вопли: «Пусть ребёнок не плааааачет... Пусть ребёнок не плааачет...» — к которым через некоторое время подключается неожиданное для такого контекста слово, — «ПОЖАЛУЙСТА, пусть ребёнок не плаааачет...». Переглядываемся с сестрой, но продолжаем рвать траву. В какой-то момент с очередным глухим стуком всё в доме вдруг замолкает, даже детский плач. Мы разговариваем о чём-то отвлечённом, делая вид, что нам этот исчезнувший фон по барабану. На самом деле лично я прислушиваюсь к этому радиоспектаклю с мыслью «Как бы чего не вышло».

Вышло. Выбежало. Баба в длинном жёлтом платье, прижимающая к груди какой-то свёрток, вывалилась из двери времянки с перекошенным зарёванным лицом. Следом за ней перед нами оказался совершенно голый мужик, прыжком догнавший беглянку. Вцепившись ей в плечо, он стал тянуть её обратно. В доме снова заорал ребёнок, мужик матерился, а баба вопила: «Юра, скорее сюда! Юра, скорее сюда!». Гомон стоял, как в «Родимом пятне», поставленном «Новой сценой-2» в «Лоскутах», когда массовка режет воображаемых «свиней» — пятилитровки с красной водой.

У нас с сестрой билеты на этот спектакль оказались в партере: буквально через межу. Лично мне сразу захотелось антракта. «Линяем, Натка, линяем», — бросая ведро на грядку, я подтолкнула в спину сестру и мы быстрым шагом свалили с огорода. По пути я доставала мобильник, и умудрилась только с третьего раза набрать три заветные цифры: 112. Заявку приняли, записали мой номер и фамилию, сказали ждать участкового. Мы сели на крыльце гаража (всё развернулось не дома, а на стройке), прислушиваясь к тому, что происходит на огороде. Там вроде затихло.

Минут через семь приехали папа и мама. В двух словах я им объяснила, что произошло. Мама сразу сказала: «Отправляйтесь домой, я скажу, если что, что это я вызвала». Смотрела при этом так, как будто я сейчас выпила при всех литр водки, сплясала стриптиз на столе, а ей теперь за это отвечать. Папа сказал: «Испугались? Ну, приедет — разберёмся. Если что — это я тебе сказал позвонить». Потом подумал и добавил: «Хорошо, что вы у меня такие выросли, не привыкли к ТАКОМУ».

Ещё минут через десять приехал участковый. Мама сверкнула на нас с Наткой глазами, мы запрыгнули на велосипеды и скрылись в известном направлении: домой. Родители, когда вернулись, рассказали, что участковому на стук так никто и не открыл. Вроде как улеглось. А чуть позже мама, когда никого рядом не было, сказала, что этот мужик пригрозил, что ей не поздоровится за то, что она «стукнула участку». А ещё чуть позже папа, когда рядом никого не было, сказал мне: «Ты сперва думай, а потом делай. В деревне, когда сосед крадёт и тащит, его сосед молчит. Потому что это — деревня. Тут тебе не город. Теперь, пока я ему морду не набью, вам на стройку нельзя будет спокойно ходить. Я, конечно, понимаю, что из тебя так и прёт, но ты не на журналистском расследовании — ты на своём огороде». Стало жутко неприятно. До слёз.

Жити, а не грати роль

Тартак — Атомна помпа

Что же получается? То есть, когда ты звонишь в полицию, чтобы предотвратить драку, в тебе говорит не здравый смысл, а желание журналистского расследования? Тогда выходит, что журналист — это просто трус, беспокоящийся о чьём-то незавидном будущем. Вряд ли гипотеза подтвердится.

Предположим, звонил в полицию сегодня не бакалавр журналистики, а двадцатилетняя девушка. Проснулся материнский инстинкт (ребёнок же кричит!), женская солидарность (бабу бьют!), страх (нас с Наткой тоже побьют!) или желание жить в спокойствии (драка на моём огороде? В моих огурцах?!)... Так? Тогда зачем папа приписал сюда именно журналистику? Чтобы лишний раз задеть? Или всё же потому, что ни страх, ни солидарность, ни другие чувства русскую современную студентку не заставят набрать три цифры на мобильнике, только если она не с журфака...

А вдруг сегодня в полицию никто вообще не звонил? Не было этого случая. Семейство вернулось в дом, одело на мужика штаны, успокоило ребёнка, умыло сиреневатую лицом бабу... Дачницы снова сели на грядку полоть огурцы и не вспоминали даже о произошедшем, об услышанном и увиденном... Так разве тоже бывает? Так ДОЛЖНО быть?

Кто-то обязательно должен быть прав. Если папа — то журналисты мешают людям жить и по-своему устраивать личную жизнь. Более того, журналисты наживают неприятностей своим родным. Для этого и существуют. Если прав Тёма, то журналисты — представители никому не нужной профессии, цель которой — самоутверждаться за счёт унижения других. Если права бабушка, угрозы мужика в скором времени воплотятся, и папе придётся бить ему морду.

А какая у меня правда? Я не знаю. У меня стоит на полке синий диплом об окончании журфака, у меня две папки творческого досье, 66 страниц дипломного исследования конфликтных текстов, четыре года теоретических дисциплин, работа при кафедре, какие-то левые проекты вроде «Медиаполигона» и «Журнала за 24 часа»... Всё это у меня есть — а правды и нет. Кто такой журналист? Разве это я?

Epic fail

Прочитанное в учебниках по журналистике я в последнее время стараюсь использовать в практике: благо, места, чтобы развернуться, достаточно. И тут выяснилось, что пора читать не только учебники, но и хотя бы то издание, где публикуешься.

На прошлой неделе у меня появилось, наконец, настоящее удостоверение журналиста - выдала мне его редакция интернет-портала «А-Фишка». Вместе с красной «корочкой» и зарплатой за прошлые материалы мне вручили новое задание: в пятницу в ВЗ «Родина» намечается Вечер искусств на фоне выставки «С птичьего полета». Все бы ничего, но за этот текст мне дали аванс сразу, да и прошлый мой поход в «Родину» оказался неудачным: материал я так и не сдала. Редактор была расстроена, да и свое доброе имя я тогда изрядно подпортила. Теперь пришел час реабилитироваться и перед начальником, и перед «Родиной», которая в прошлый раз надеялась увидеть в «А-Фишке» упоминание о себе.

Это был один из тех немногих случаев, когда я решила подготовиться к написанию новостного материала заранее. Распечатала программку вечера, напротив каждой фамилии или коллектива сделала пометки, кто это и откуда, чем славится и так далее. Заранее зарядила два фотоаппарата, собрала охапку ручек и даже не забыла блокнот. В ожидании, что Вечер искусств будет представлять собой традиционный «междусобойчик» белгородского «бомонда», я уже даже примерно определилась со структурой будущей заметки. Все было, как говорится, «на мази».

И тут наступает та самая пятница, приходит тот самый вечер, и я являюсь в ту самую «Родину». Пока на мероприятие опаздывают организаторы, я брожу среди экспонатов выставки и понимаю, что мне это все нравится. Сразу в глаза бросилось, что Булавин наконец-то не смотрится нелепо, что скульптуры Пшеничного - это СКУЛЬПТУРЫ, а не груда металлолома, что мне реально хочется поставить на рабочий стол в ноутбуке некоторые произведения. В общем, хожу, истекаю радостной слюной. А тут и народ подтянулся, вечер начался...



Материал я написала и сдала. Задуманную структуру пришлось менять на ходу: мне же понравилось :)) На ходу пришлось выбрасывать некоторые задуманные абзацы - кто-то не пришел выступать. Зато вроде бы появилась целостная картина нового происходящего... И получился материал «Родина» взяла новую высоту». Ох, как я его писала! Взяла для начала общий фон - экспозицию. Похвалила организаторов (от чистого сердца, конечно). Плавно перешла к самому Вечеру искусств. Постаралась никого не забыть. Нашла общее у всех музыкантов - гитару. В общем, осталась вполне собой довольна. Не стала говорить, например, что зрителей хотелось задушить - они ПОСТОЯННО бродили и болтали, ржали и снова бродили, звякали стаканами в кафе и не закрывали за собой дверь. Не стала говорить, что Виталий Волобуев долго нес какую-то чушь о том, что нас скоро заменят роботами (блин, он «Приключения Электроника» не читал что ли...). Не издевалась над Натальей Почерниной, которая в этот вечер, по-моему, была не очень в голосе. Хотя здесь все можно вполне объяснить - даже Пугачева, на которую Наталья Владимировна ООООООЧЕНЬ похожа получилась манерой, растерялась бы при такой невнимательной и неблагодарной публике. Почернина переходит к кульминационному моменту в песне, пытается вытянуть ноту (что при ее низком тембре очень сложно, мое почтение); я нацеливаю на нее объектив (кадр прекрасен: перуанская женщина пытается взлететь, очень живым должен был снимок получиться)... И тут меня теснит в сторону какой-то человек, и тянется через ряд, чтобы вытащить оттуда пустующий стул. Прямо посреди номера!!! Прямо посреди кульминации!!! Прямо перед моим объективом!!! Но все мое негодование осталось за кадром: от меня требовался информационный материал, а не публицистический.



И вот пока от меня что-то «требовалось», я как-то забыла, что не одна пишу в «А-Фишку», что выставка «С птичьего полета» открылась уже давно - а, стало быть, про нее уже писали... Дубина! Захожу в воскресенье на портал, чтобы списать себе в досье ссылку на материал. От нечего делать перехожу по ссылкам «Еще новости и события»... И тут выясняется, что о том, что экспозиция похожа на выставочный проект «Машина времени», писала Наталья Гончаренко в материале «Полет в параллельные миры», а полюбившаяся мне «Беременная лошадь» Александра Пшеничного уже «засветилась» в АФИШИРУЮЩЕМ материале «Родина с высоты птичьего полета». Нет, ну не позор ли?

В общем, теперь я решила почаще читать и саму «А-Фишку», чтобы не столкнуться с кем-нибудь случайно в творческих поисках, да и в остальные белгородские СМИ заглядывать чуть-чуть чаще: вдруг в плагиате потом обвинят...

«Чтобы вам лишний раз по городу не мотаться»

Сегодня у меня пост о хороших людях и неумолимом наступлении эпохи хорошего сервиса.

ЧАСТЬ I. Экспозиционная.

Его просто надо слегка почистить
© Му-Шу, м/ф «Мулан»

Начнем с фона. Фон для чего-то хорошего - что-то явно плохое. Этим явно плохим стало мое сотрудничество с Горгазом. Итак, если верить записи в Твиттере, 20 января в квартире, которую я снимаю, сломалась газовая колонка. Дальше были выходные, потом приезжал папин коллега, который починил подогревательную составляющую. В процессе ремонта оказалось, что колонку пора промыть - спасибо белгородской водичке, обогащенной кальцием. Ну, что ж: по данным все того же мастера, мне предстояло позвонить в Горгаз, узнать цену вопроса и алгоритм действий, выполнить его, заплатить туда-сюда - и радоваться теплой водичке. Ага, щас.

ЧАСТЬ II. Оттеняющая.

- А не проще было курочке постучать петушку, который подавился бобовым зернышком, по спине?
- Ты что! Запороть такой квест!
© «Шоу шепелявых», Хит FM

В течение последующих пяти дней я пыталась дозвониться в Горгаз. Нашла в интернете целый список тамошних телефонов, но ни один (!) мне не отвечал. Однажды удалось-таки выйти на связь с приемной директора или кого-то типа того. Милая девушка на том конце провода (хотя, что я вру про провод - я с мобильника звонила) дала мне номер ремонтной базы Горгаза. Номер тоже не отвечал. Девушка позже тоже перестала снимать трубку. Занята была, видимо.

Тем временем Твиттер напоминает, что из-за трагедии в Домодедово 26 января в БелГУ случились масштабные учения по ГО и ЧС. Пользуясь тем, что весь факультет выгнали с рабочих мест на неопределенное время, я решила нанести газовикам визит лично. Потратив в общей сложности час на поиски и ожидания (романтика, блин), я добилась аудиенции у ремонтной бригады. Мастера отправили меня в диспетчерскую. Женщина в кабинете записала мой адрес, фамилию, и сказала, что в пятницу до часу дня мне нельзя покидать жилище: придут газовики. Они снимут колонку, вынут из нее змеевик (ту деталь, в которой и застряла злополучная накипь) - и уедут. Мне останется всего-то ничего: взять конструкцию под мышку, отвезти в Горгаз в ремонтный участок, оставить, записаться, а потом в назначенный день и час забрать и привезти домой. Потом снова заказать у диспетчера ремонтную бригаду, дождаться, пока ребята поставят деталь в колонку, а колонку - на место... И будет мне горячая вода. 500 рублей.

Нет проблем. Пофиг, что в момент подачи заявки была только среда. Пофиг, что в среду и четверг мы продолжали кипятить воду в ведре, чайниках, кастрюлях и прочей посуде, подходящей для подогрева: четыре девицы в доме все-таки. Пофиг, что в четверг вечером я помчалась за паспортом в Пятницкое, а в пятницу ранним утром уже должна была вернуться обратно. В полный восторг меня привел телефонный разговор с начальником ремонтного участка: «Мастера уже ушли, я не знаю, когда они приедут к вам». И это в эпоху-то мобильной связи, угу. Пофиг, что я до часу дня сидела дома. Главное, что я вышла из дома в 13:15, выждав, как истинный джентльмен, еще 15 дополнительных минут, а газовики оставили мне на вечер записку в двери «Были в 13:40. Горгаз». Это был последний раз, когда эта контора фигурировала в моем Тви.

ЧАСТЬ III. Основная и радостная.

Жить стало лучше, жить стало веселее.
© И.В. Сталин

А вот теперь настало время рассказать о реально хорошем сервисе - причем, там, где его встретить порой не ожидаешь.

Раз уж я начала с газовиков, ими и закончу. Потеряв веру в муниципальные организации, я разозлилась и отправилась по просторам интернета с запросом «промыть колонку в Белгороде». Среди предложений помыть машину нашла более-менее сантехнический сайт. Позвонила. Объяснила проблему. Молодой человек по ту сторону связи спросил у меня модель колонки и с извинениями сказал, что его фирма таким оборудованием не занимаемся. А дальше произошло то, чего я ну никак не ожидала: «Я думаю, вам смогут помочь в другом месте. Попробуйте позвонить вот в эту фирму...» - и дает ее номер, - «а если и там «Астры» не промывают, тогда обращайтесь в «Метатрон», - и диктует номер их приемной. Я молодого человека поблагодарила и в абсолютном шоке стала набирать первый номер, попутно поражаясь тому, что меня не отфутболили, а НАПРАВИЛИ!!! На звонок ответила девушка, на мою просьбу промыть колонку спросила модель оборудования, и, услышав слово «Астра», сразу бросила трубку. Чего она, отравленная что ли, эта марка? Ну да ладно.

Звоню в «Метатрон». Отвечает девушка. Участливо спрашивает, устроит ли меня цена в две тысячи рублей. Я отвечаю, что устроит, если колонка будет промыта. Девушка переключает меня на мастера. Мастер объясняет, что в пятницу вечером (а дело уже было к концу рабочего дня) он не может приехать, равно как и на выходных. Но в понедельник позвонит с утра, чтобы договориться, когда мне будет удобнее. «Ждать мы уже привыкли - подождем еще два дня», - решила я и оставила заявку (нет, не приехала в офис, а просто оставила номер телефона и фамилию той девушке). В понедельник я, уже наученная горьким опытом, решила дозваниваться в контору с самого утра, чтобы обо мне не забыли. Девушка снова успокоила меня, что заявка не останется без внимания. В середине дня перезвонил мастер, попросил извинения, сказал, что у него там какой-то форс-мажор, узнал, когда ему лучше подъехать во вторник. Договорились на девять утра. То, что происходило на следующее утро, я не видела - девчонки были дома и принимали мастера без меня. Об успехе операции мне доложила Натка в 11:08 - написала визжащее смс. Вечером я удостоверилась сама: вода реально горячая, реально прет, как из брандспойта, и все хорошо.

Теперь о втором сервисе, о котором уже обмолвилась: паспорт. Очень удивило, что через два дня после сдачи документов мне домой пришла бумажка-приглашение: в такой-то день в 16:35 просим быть в таком-то кабинете для получения документа. Я еще посмеялась, что время так точно указано. Прихожу в паспортный стол в 16:20. Очередь - пять человек. «Ну-ну», - думаю, - «просим быть в 16:35». Челюсть у меня отпала, когда в 16:35 меня вызвали из очереди в кабинет, попросили проверить, правильно ли все написано в новом паспорте, дали ручку, сказали, где ставить подпись, вежливо попросили явиться в ближайшее время в поссовет с домовой книгой и новым документом и пожелали всего доброго. Оказалось, что паспортный стол по четвергам работает вообще до восьми вечера. Впервые увидела у какого-либо ведомства в Волоконовском районе такой график.

И, наконец, третий сервис. Сдала в воскресенье в ателье джинсы. Попросила заштопать и поменять молнию. Портниха сказала приходить во вторник во второй половине дня. Во вторник я была на лекциях, в среду забыла, явилась в четверг. Портниха извинилась, что ничего еще не готово. Конечно, я бы злилась, если бы джинсы были мне нужны срочно. Но я никуда не спешу. Что поразило, опять же: женщина попросила номер моего телефона со словами: «Чтобы вам лишний раз по городу не мотаться. Когда сделаю - позвоню».

ЧАСТЬ IV. Резюмирующая.

Сервис в Белгороде ЕСТЬ. И даже чуть дальше за его пределами. Было бы желание за него платить или ждать...

...я стал очень дерзким молодым журналистом... ©

Докатившись до четвертого курса журфака я уже довольно часто слышу от младших коллег вопрос «А почему ты выбрала журналистику?». Ответы мои всегда различаются, ибо причин всегда много и они переплетаются со всякими «отягчающими обстоятельствами». Сегодня хочется упомянуть об одном из непременных достоинств корреспондентской работы: ты можешь оценить чей-то труд и свою оценку предоставить другим.

Конечно, мнение не может быть голословным, вроде "а мне это ПРОСТО нравится" - то, что журналист обязан оперировать фактами и аргументами, ясно и по умолчанию. Своим потенциальным читателям ты даешь направление, благодаря твоему тексту они узнают о каком-то явлении или процессе и получают направление - интересоваться этой темой дальше или в дальнейшем не читать об этом больше. Еще существенный момент - герой публикации. Всегда интересно узнать, что он думает по поводу получившегося материала, как он отреагирует. Ведь описывая какого-то человека, ты хочешь, чтобы о нем узнали больше - и тебе, как журналисту, решать, с какой именно стороны герой будет известен.

Для «А-Фишки» мне приходится часто писать материалы о местных музыкальных коллективах или отдельных музыкантах. Освещать я стараюсь только концерты тех исполнителей, которые мне самой пришлись по душе (впрочем, еще не было так, чтобы мне чье-то творчество откровенно не понравилось). Те чувства и мысли, которые рождает музыка, я стараюсь обязательно описать - и найти причины, почему именно понравилось, что же хорошего. Честное слово, я очень стараюсь, текст обдумываю подолгу (насколько это позволяет дедлайн, конечно).

Пока что о моих текстах сами герои отзывались дважды. Первая похвала прозвучала в сентябре от Саши Королевой - главы всея «Лоскутов». О материале «Tally Ho!: Призыв из подполья». На тот момент, по ее словам, это был самый нормальный текст о происходящем в арт-подвале. Второе «спасибо» передала тоже Саша, но уже от Гуши Катушкина: вчерашний обзор «Я пою для улиц... и для «Лоскутов», конечно» ему понравился.

Черт подери, как же приятно, что ты можешь не только критиковать и поливать желчью, но и радоваться хорошей музыке - причем, без преувеличения, на весь мир: интернет ведь доступен практически отовсюду.



-------------------
Заголовок материала - не обо мне, а о еще одной причине, по которой становятся журналистами. Интересно? Тогда слушайте песню Гуши Катушкина «Электрическая Маша» - и все поймете :)

Прижало

Единственное, что может выдавить из меня какую-нибудь лирику - это глубочайшее возмущение. Поскольку я человек вообще-то добрый, возмущаюсь я крайне редко. Но тут случай особый, который назревал прямо с момента моего поступления на журфак. Теперь, что называется, прорвало.

А я за вами наблюдаю
Уже три года. Правда, мило?
А ну-ка, дайте угадаю,
Откуда взгляд такой унылый.

Вы потеряли в жизни смыслы,
И нет возможности раскрыться,
И снова посещают мысли
За счастьем броситься в столицу...

Уже давно пора собраться!
Нас всех провинция отравит,
За освещение хозяйства
Не дав ни денежек, ни славы.

Оставьте областную прессу -
Она партийная, как прежде,
В ней нету метких, острых текстов
И то, что будут - нет надежды.

[Ведь город наш - деревня та же,]
[Где вместо хат стоят высотки.]
[Где про тебя всё знают - даже]
[Какие на тебе колготки :DDD]

Вы в журналистике недавно
И вам со стороны виднее,
Что здесь не будет и подавно
Тем, что волнуют поколенье,

[Вы очень правильно решили]
[Не лезть вообще в это болото,]
[Чтоб вас потом не обвинили,]
[Что вы уволились с работы.]

И вы-то знаете - "районки"
Вам в публикации откажут:
Для них ваш текст "чрезмерно громкий" -
И вы не пробовали даже.

Не стали вы марать карьеру
Каким-нибудь из местных сайтов -
Ведь там совсем не знают меру
Голимым фоткам и рерайтам.

Вы правы - уезжайте срочно!
В Москву, в Нью-Йорк, хоть в Гондурас!
Не разорвать вам круг порочный -
Это занятие для нас.

Здравствуй, трудовая книжка

С сегодняшнего дня я официально и по всем документам занимаю должность техника ТСО на журфаке, точнее, полставки этой должности. Забавное начало карьеры, зато будет, на что купить кофе и булочку.

В честь этого события у журосайта появилась новая фишка: мне удалось-таки прикрутить к заметкам виджеты «Мне нравится» от ВКонтакта и Facebook. А если народ будет оставлять метки, можно будет хоть как-то отследить количество посещений, ну и цитируемость сайта повысится, я полагаю...

Сомневаюсь, что это кому-то интересно - маленькие апгрейды маленького узконаправленного сайта. Но для меня самой это всегда маленькое событие. Ношусь с этим журосайтом, как с ребенком.

____________________

Шаталова! Я желаю тебе, чтобы у тебя не было личной жизни! Иначе сайт загнется.
© Антон Попов таким образом поздравил меня с наступающим 2011-м годом